Когда-то, давным-давно, еще задолго до основания Хогвартса, в магическом мире жили двенадцать особенных волшебников.
Каждый из них обладал своей уникальной магией. Четверо из них имели власть над стихиями воды, огня, земли, ветра, еще трое подчинили молнию, лед и свет. Один мог с легкостью перемещаться на любые расстояния, другой перемещать предметы, третий заставить время остановиться, а четвертый парить в воздухе. И наконец, последний мог исцелить любое живое существо.
Они использовали свою силу без каких-либо заклинаний, им не требовались волшебные палочки. И у каждого был свой знак, обозначающий их силу. Поговаривают, что они называли себя "ЕХО". В свое время они, вероятно, сотворили не мало великих дел, однако на сегодняшний день это всего лишь сказки. Было даже пророчество, что придет день, когда их силы пробудятся вновь...Так оно и случилось. В абсолютно разных семьях волшебников на протяжении четырех лет рождались дети со странными отметинами на теле. А точнее, со знаками на внутренней стороне запястья. Двенадцать мальчиков. Двенадцать разных семей. Двенадцать разных знаков.
Их жизнь шла своим чередом, пока Минсок изо дня в день превращал в лед ненавистный ему сок, Чонин стал королем маггловской игры в прятки, жизнь остальных мальчишек не была лишена различных веселых и не очень ситуаций. Однако всем им одинаково чего-то не хватало. Этих двенадцатерых по каким-то непонятным причинам всегда тянуло друг к другу.
В Хогвартсе они "нашли друг друга". Несмотря на разные факультеты и статусы крови, ребята стали практически семьей. А по счастливой случайности заблудшего в библиотеке Чондэ, узнали о двенадцати волшебниках с уникальными магическими способностями, существовавших когда-то давным давно. Тогда они подумали, что могут быть наследниками тех магов, и их сомнения окончательно рассеялись, когда парни узнали о пророчестве.
После частичного разрушения одной из башен замка, которое произошло "совершенно случайно и вообще это были не мы", директор настоятельно попросил воздержаться от использования их магии. "Но ведь он только попросил, а не запретил" улыбаясь своей фирменной улыбкой, сказал тогда Чанёль, многозначительно подвигав бровями.
